Царь Каменных Врат - Страница 96

Сталь вышла навстречу клыкам и когтям, но первых защитников смели в тот же миг. Райван ткнула мечом в зияющую пасть, и зверь попятился, перекусив зубами меч. Ананаис заморгал, приходя в себя. Оба его меча сверкнули на ярком солнце. Зверь, нависший над ним, взмахнул топором, и Ананаис вогнал правый меч ему в брюхо. Полулюд испустил ужасающий вой и обмяк, оросив воина кровью. Ананаис оттолкнул его прочь и выдернул меч — на него, размахивая палицей, уже надвигался другой. Генерал бросил правый меч, перехватил двумя руками левый и рубанул зверя по руке. Когтистая лапа, все еще сжимающая палицу, отлетела в сторону, а полулюд, визжа от боли и злобы, кинулся на Ананаиса. Воин пригнулся и двумя руками погрузил меч ему в живот. Меч, застрявший в громадной туше, вырвался из рук.

Балан спрыгнул со стены и отбежал шагов на двадцать назад. Там он преклонил колени и закрыл глаза. Эти боль и ужас не должны быть бесцельными — правда должна восторжествовать. Вчера объединенная сила Тридцати обратила зверей в людей. Сегодня остался только он, Балан.

Он очистил разум от мыслей, соединившись с безмятежностью Пустоты, и протянул оттуда канал к полулюдам.

Он двинулся им навстречу... и отпрянул, столкнувшись с кровожадной злобой. Он укрепил себя и попытался снова.

Ненависть! Страшная, жгучая, всепожирающая ненависть. Балан заразился ею и возненавидел полулюдов, их хозяев, Ананаиса, Райван и весь мир неоскверненной плоти.

Нет. Он не поддастся. Ненависть прокатилась над ним, оставив его незапятнанным. Он не мог ненавидеть рукотворных чудовищ и даже тех, кто сделал их такими.

Ненависть окружала его стеной, но не касалась его.

Он не знал, какими воспоминаниями можно пронять этих зверей — ведь они прежде не служили в «Драконе», — и прибег к единственному чувству, которое все они непременно испытывали, будучи людьми.

К любви.

Любовь матери в холодную ночь, когда тебе страшно; любовь жены, когда весь мир обманывает тебя; любовь дочери, которая обвивает ручонками твою шею и улыбается тебе из колыбели; любовь друга.

Балан посылал свои чувства, как море, катящее волны на песок.

А на стене продолжалась резня.

Ананаис, весь покрытый кровью от множества ран, с ужасом увидел, как полулюд, напавший на Райван, сбросил ее со стены, и спрыгнул вслед за ними. Райван, падая, сумела извернуться — полулюд грохнулся на спину, а она на него. Ее тяжесть слегка оглушила зверя, и Райван, пользуясь этим, вонзила ему в горло кинжал и откатилась прочь от взмаха его лапы. Зверь, пошатываясь, встал на ноги, и Ананаис вонзил ему меч в спину.

Звери прорвали оборону и проникли за стену. Уцелевшие скодийцы обратились в бегство. Полулюды гнались за ними, рубя их на бегу.

Но вот ближайший к Балану зверь споткнулся, выронил меч и схватился за голову. Поднялся полный отчаяния вой — другие полулюды тоже начали падать, а скодийцы смотрели на это, не веря своим глазам.

— Бей их! — закричал Галанд и обрушил свой меч на чью-то лохматую шею. Скодийцы опомнились и набросились на одурманенных зверей, рубя и круша их.

— Не надо, — прошептал Балан. — Что вы делаете, глупцы?

Два полулюда набросились на коленопреклоненного священника. Палица обрушилась ему на голову, когти разодрали ему грудь, и душа его в муках рассталась с телом.

Звери снова освирепели, их рев заглушил громкий лязг стали. Галанд, Райван и Лейк вместе с двумя десятками воинов бросились к лазарету. Ананаис побежал за ними, но чей-то коготь, вонзившись в спину, разодрал его кожаный камзол и сломал ребро. Ананаис ткнул мечом назад — зверь упал. Руки друзей втащили генерала в лазарет и захлопнули за ним дверь.

Мохнатый кулак пробил насквозь деревянную ставню окна. Галанд вонзил меч зверю в шею, но тот сгреб его когтями за камзол и притиснул к раме. Галанд успел вскрикнуть, прежде чем мощные челюсти сомкнулись на его лице и прокусили череп, как дыню. Безжизненное тело выволокли в окно.

Топор расколол верхнюю часть двери, едва не попав Ананаису в голову. Из глубины дома показалась Валтайя, бледная и испуганная. Звери полезли в открытое окно.

— Ананаис! — завопила она, и он отскочил.

Распахнулась дверь. Громадный полулюд с топором вломился внутрь. Ананаис мощным ударом распорол ему брюхо, и внутренности вывалились на пол. Зверь споткнулся и упал, выпустив топор, тут же подхваченный Ананаисом.

Райван отважно преградила путь полулюдам, подступавшим к Валтайе. Звери легко отшвырнули ее в сторону. Ананаис обезглавил чудище с львиной мордой и бросился на помощь.

Он вогнал топор в шею первого зверя и поскорее выдернул оружие, но второй уже навис над Валтайей.

— Сюда, адово отродье! — взревел Ананаис, и чудовище обернулось к человеку в черной маске.

Зверь отбил топор, ранивший ему руку, и когтями сорвал с Ананаиса маску. Воин, упустив топор, рухнул на пол. Зверь бросился на него, Ананаис ударил его обеими ногами. Хрустнули выбитые клыки, полулюд отлетел к стене. Ананаис подхватил топор и, описав смертельную дугу, вогнал его в бок зверя.

— Сзади! — крикнула Райван, но было поздно.

Копье пробило Ананаису спину и вышло из нижней части груди.

Он зарычал и дернулся всем своим могучим телом, вырвав копье из когтей полулюда. Зверь прыгнул вперед, Ананаис пытался отступить — копье уперлось в стену. Ананаис нагнул голову и обхватил зверя по-медвежьи, вонзив в него торчащее наружу острие.

Клыки разодрали человеку лицо и шею, но он не разжал рук, насаживая противника на копье. Полулюд взвыл от ярости и боли.

Райван казалось, что время остановилось.