Царь Каменных Врат - Страница 48

С завтрашнего дня он начнет гонять своих воинов так, как им и не снилось. Они будут бегать, пока не упадут, и драться, пока руки не отнимутся. Он сделает из них войско, способное противостоять не только полчищам Цески. Если судьба будет милостива и это войско уцелеет, ему предстоит сразиться с новым врагом.

С надирами Тенаки-хана.

Тела убитых сложили в наспех вырытый ров, забросав землей и камнями. Райван прочла молитву, и живые преклонили колени перед большой могилой, шепотом прощаясь с мертвыми — друзьями, братьями, отцами и родичами.

После похорон Тридцать ушли в холмы, оставив Декадо с Райван и ее сыновьями. Он не сразу заметил их отсутствие.

Он удалился от костра и пошел искать их, но долина была обширна, и скоро он понял, что дело это пропащее. Луна стояла уже высоко, когда он пришел к заключению, что они покинули его намеренно и не желают, чтобы их нашли.

Он сел у белого мраморного валуна и изгнал все мысли, погрузившись в шепчущие глубины своего разума.

Тщетно.

Гнев грыз его, не давая сосредоточиться, но Декадо заставил себя успокоиться и снова ушел в глубину.

На этот раз он услышал крик — сперва тихий, словно приглушенный, потом пронзительный и полный муки. Декадо прислушался, стараясь определить, кто кричит так, и понял, что это Абаддон.

Понял он также, куда отправились Тридцать: они хотят спасти своего настоятеля и даровать ему смерть. И это самое худшее, что они могли придумать. Декадо обещал Абаддону присмотреть за его подопечными — и не прошло и суток со смерти старика, как те отправились в безумное странствие, в обитель проклятых душ.

Великая печаль охватила Декадо — ведь он не мог последовать за ними. Он стал молиться, но ответа не было, да он и не ожидал, что получит ответ.

— Что же ты за бог? — в отчаянии воскликнул он. — Как ты поступаешь с теми, кто верит в тебя? Ты ничего не даешь им, а от них требуешь всего. С духами Тьмы по крайней мере можно как-то общаться. Абаддон умер за тебя и теперь страдает. Те же муки ждут и его учеников. Почему ты не отвечаешь мне? Или тебя вовсе не существует? Нет никакого праведного начала — есть только стремление человека к добру. Я отвергаю тебя. Не желаю больше иметь с тобой никакого дела!

Высказав это, Декадо успокоился и еще глубже ушел в себя. Где же та истина, которую обещал ему Абаддон в годы учения? Декадо и раньше пытался постичь ее, но никогда еще — с таким отчаянным упорством. Он погружался все глубже, пробираясь сквозь гул воспоминаний, вновь переживая битвы и стычки, страхи и промахи. Дальше, дальше, сквозь горькие годы детства к первым движениям в материнском чреве, а после распад: яйцо и семя, стремление, ожидание.

И Тьма.

Движение. Цепи спадают, легкость, свобода.

Свет.

Декадо плыл, влекомый чистым серебряным светом полной луны. Усилием воли он остановил свой полет и посмотрел вниз на красивый изгиб Улыбки Демона, но темное облако под ним заслонило пейзаж. Декадо увидел свое тело, нагое и белое в лунном свете, и радость наполнила его душу.

Но тот же мучительный вопль оледенил его. Он вспомнил о своей цели, и глаза его полыхнули холодным огнем. Однако не мог же он пуститься в путь нагим и безоружным. Закрыв мысленно глаза, он представил себя в доспехах, черных с серебром доспехах «Дракона».

И доспехи облекли его — но на боку не появилось меча, а в руке — щита.

Декадо попробовал еще раз — тщетно.

На память ему пришли давнишние слова Абаддона: «В своих духовных странствиях воин Истока вооружен мечом своей веры, и крепость веры служит ему щитом».

Верой Декадо похвалиться не мог.

— Будь ты проклят! — крикнул он во вселенскую ночь. — Ты так и норовишь помешать мне — а я ведь для тебя же стараюсь. — Он снова прикрыл глаза. — Если все дело в вере, то я верую. В себя, в Декадо, Ледяного Убийцу. И меч мне не нужен — у меня есть руки.

И он устремился, словно лунный луч, туда, откуда шел крик. Удаляясь с поразительной быстротой от мира людей, он мчался над темными горами и мрачными равнинами. Две голубые планеты висели над землей, и звезды казались тусклыми и холодными.

Внизу, на невысоком холме, он увидел замок с черными стенами. Декадо замедлил полет и стал парить над башнями. Темная тень бросилась на него, меч сверкнул рядом с его головой, но он увернулся. Правой рукой он перехватил запястье врага и ударил наотмашь ребром левой; шея противника хрустнула, и он исчез. Декадо обернулся как раз вовремя, чтобы встретить второго. Он отскочил, и вражеский меч описал сверкающую дугу рядом с его животом. Отмашка пришлась мимо шеи — Декадо нырнул под клинок и головой ударил врага в подбородок. Храмовник пошатнулся.

Декадо выбросил руку вперед и сгреб его за горло. Второй противник исчез, как и первый.

Впереди маячила полуоткрытая дверь, ведущая в глубокий лестничный колодец. Декадо ринулся туда, но тут же замер, почуяв неладное. Грохнув в дверь двумя ногами, он отбросил ее назад, и какая-то фигура со стоном сползла на пол. Декадо ударил упавшего ногой в грудь, переломив кость.

Прыгая через три ступеньки, он спустился в большой круглый зал. В центре тесным кружком стояли Тридцать, и Храмовники в черных плащах обступили их со всех сторон. Мечи сходились беззвучно, битва шла в полном безмолвии. Врагов было вдвое больше — Тридцать дрались не на жизнь, а на смерть, но явно терпели поражение.

Их могло спасти только одно — бегство. Поняв это, Декадо впервые заметил, что не может больше парить в воздухе: как только он ступил на эти мрачные камни, сила оставила его. Но почему? И Декадо вспомнил то, что сказал Абаддону: «Зло живет в грязной яме, и чтобы сразиться с ним, нужно вываляться в грязи».